В Библейской Энциклопедии Брокгауза есть такой комментарий по поводу учения о Троице:

«Учение о триединстве возникло в Церкви в результате глубокого осмысления совокупного библейского послания. Оно было сформулировано христианами первых веков. В нем заключена высшая, неподвластная человеческому разуму тайна, которую "не видел ... глаз, не слышало ухо" и которая не приходила ... на сердце человеку" (1Кор 2:9). Так как исповедание веры в триединство Бога облечено в человеческие слова, за которыми всегда стоят определённые представления, то становится понятно, почему именно по этому вопросу наблюдаются значительные расхождения. Тем более, что в Библии ни разу прямо не говорится о единстве Божественной сущности Отца, Сына и Св. Духа, а подобный вывод делается лишь на основе обзора всех библейских свидетельств в их совокупности…Основная идея учения о триединстве Бога заключается в том, что единый Бог предстает в трёх разных ипостасях; в каждом из этих лиц присутствуют два других, но эти ипостаси все же отличны друг от друга и находятся в определённых взаимоотношениях. Важнейшие свидетельства по этому вопросу можно найти в символах веры древней Церкви».

А в издании Афанасий Деликостопулос. Вера Православная. Православная догматика для современного человека. Изд. Кипрской Церкви. – Левкосия-Кипр/ пер. с греч. проф. Б. Нелюбова, 1993. – с. 61,62 говорится:

«Догмат троичного Бога или Святой Троицы выше всякого человеческого понимания и опирается лишь на авторитет Божественного Откровения. Он не доступен человеческому разуму, и мы его воспринимаем только верою».

Как видно из приведенных цитат, догмат о Троице «не доступен человеческому разуму» и содержит в себе «высшую, неподвластную человеческому разуму тайну».  

Однако никто не может утверждать, что кто-либо не вправе оспаривать это положение, поскольку принятие его связано, по сути, с согласием с точкой зрения тех, кто стоял у истоков этого догмата.

В этой связи, почему я, например, должен считать, что Бог сообщает нам о себе, как о «высшей, неподвластной человеческому разуму тайне», посредством такого понятия, как «Троица»? Только лишь потому, что кто-то к этому пришёл в «результате глубокого осмысления совокупного библейского послания»? Тем более, что, как говорится в первой из цитат, «в Библии ни разу прямо не говорится о единстве Божественной сущности Отца, Сына и Св. Духа».

А кто, собственно, мне (да и вообще, кому бы то ни было) может отказать в праве осуществить «глубокое осмысление совокупного библейского послания»? И если при этом я приду к противоположному выводу, то будет ли это автоматически означать его ошибочность только потому, что те, кого называют «отцами церкви», разработали этот догмат и приложили усилия к тому, чтобы потом его утвердили не без участия безбожных, по сути, светских властей, как безусловную истину?

Сам термин «омоусиос» (единосущный), выражающий природу Сына по отношению к Отцу, был предложен нехристианином Константином, римским императором, созвавшим так называемый Первый Вселенский Собор в г. Никее в 325 году и руководившим этим собором. Вот как эту ситуацию описывает православный историк церкви А.В. Карташёв в своём труде «Вселенские соборы»:

«B том-то и чудо I Вселенского собора, что он произнес сакраментальную догматическую формулу «Όμοούσιον τω Πατρί» («Единосущного Отцу») устами только избранного меньшинства. И в том еще, что Константин Великий, не постигший всей трагичности вопроса, воистину движимый перстом Божиим, положил всю в данном случае спасительную тяжесть неодолимого имперского авторитета на чашу весов подлинно православной церковной мысли незначительного меньшинства епископата».

Что же касается того, что Константин был «движим перстом Божиим», то я очень сомневаюсь в этом хотя бы потому, что на этом человеке кровь его жены, сына и племянника, что является общеизвестным фактом.

Далее, по этому же поводу автор одной из статей в журнале “Вопросы философии” (1999, №2, с. 189) В. К. Загвоздкин, критикуя утверждение современного православного богослова протодиакона А. Кураева о том, что «именно Афанасий Великий был автором принятия формулировки “Единосущный и Единородный” [в отношении Сына к Отцу]», пишет: «Каждому хоть немного знакомому с церковной историей известно, что эту формулу предложил присутствовавший на соборе [император] Константин. На Никейском соборе св. Афанасий не играл какой-либо заметной роли».

Об этом же говорит и автор труда «История христианства» Хусто Л. Гонсалес: «Константин предложил включить в символ веры слово homoousios [''единосущный'']…» (Хусто Л. Гонсалес. «История христианства». Том I. От основания Церкви до эпохи Реформации. – СПб.: «Библия для всех», 2001. – с. 152).

Возможно, кто-то скажет, что такая моя позиция выражает недостаток смирения, раз я берусь возражать против того, что является безусловной истиной для многих миллионов людей, принадлежащих к религиям, в которых догмат о Троице является центральным, и во что верили на протяжении веков. Но, с одной сторны, как сказал когда-то Г.Лихтенберг, «общепризнанные мнения и то, что считают делом, давно решённым, чаще всего заслуживает нашего внимания».

С другой сторны, на такое возражение я могу ответить, что Бог, наделив нас разумом, ожидает от нас того, чтобы мы этот дар задействовали в том числе и в поклонении Ему. И если я лично, задействуя свой разум при исследовании Священного Писания, не вижу достаточных оснований для того, чтобы прийти к выводу о том, что «единый Бог предстает в трёх разных ипостасях; в каждом из этих лиц присутствуют два других, но эти ипостаси все же отличны друг от друга и находятся в определённых взаимоотношениях», то почему я должен строить свою веру и взаимоотношения с Богом на недоступных разуму догматах?

Очень часто апологеты догмата о Троице говорят, что этот догмат не неразумен, а сверхразумен. В этой связи, опять же, почему я должен принимать эту точку зрения, если, исследуя Писания, я не вижу оснований считать, что Создатель предусмотрел для своих разумных творений необходимость оперирования для познания Его чем-то таким, что превосходит разум, вложенный Самим же Творцом в человека? И где, в конце концов, тот критерий, который бы позволил сторонникам догмата о Троице считать, что подходить к познанию или констатации природы Бога нужно именно со «сверхразумных позиций»?

Меня в этой связи очень ободряет то, что на протяжении истории всегда были люди, которые не просто не соглашались с этим догматом, а горячо выступали против него, видя в нём глубочайшее заблуждение, отход от ясной библейской истины. Пример тому – такие выдающиеся учёные и исследователи, как Уильям Уистон, Исаак Ньютон, Майкл Фарадей, Мигель Сервет, Джон Мильтон, Джозеф Пристли, а также “социниане” или “польские братья”, “коллегианты” в Голландии, так называемые “жидовствующие” в средневековой России и многие-многие другие.

Игорь Лысенко (igor.v.lysenko@gmail.com)